Анализ стихотворения узкий нерусский стан

Dating > Анализ стихотворения узкий нерусский стан

Download links: → Анализ стихотворения узкий нерусский стан → Анализ стихотворения узкий нерусский стан

Эпитеты «серою золой», «кривая стрелка», «смертельная стрела»; метафора«бессонница-сиделка» усиливают трагизм уходящей любви. Слаб голос мой, но воля не слабеет, Мне даже легче стало без любви. Женщина с колыбели Чей-нибудь смертный грех. Знать, как круты подъемы и спуски, И почем у нас совесть и страх.

Шаль из турецких стран Пала, как мантия. Нужно определить тему, идею и основную мысль стихотворения, а также описать какие были использованы литературные приёмы, метафоры, эпитеты, сравнения, олицетворения, художественные и изобразительно-выразительные средства. В 1906-1907 написала повесть или рассказ «Четвертые», в 1906 перевела на русский язык драму французского писателя Э. Вас передашь одной Ломаной черной линией. Мелькает серое пальто измятое, Фуражка с венчиком, унылый лик И руки красные, к ушам прижатые, И черный фартучек со связкой книг. В Сергее Эфроне Цветаева увидела воплощенный идеал благородства, рыцарства и вместе с тем беззащитность.

Позже Марина Цветаева писала: Мы коронованы тем, что одно с тобой Мы землю топчем, что небо над нами - тоже! Обратите внимание на едва ли не главное средство художественной выразительности, используемое Ахматовой здесь, — это риторический вопрос.

Узкий, нерусский стан - Гумилев Анне Ахматовой Из логова змиева Из логова змиева, Из города Киева, Я взял не жену, а колдунью. От нежного боа на шее...

Красною кистью Рябина зажглась. День был субботний: Иоанн Богослов. Мне и доныне Хочется грызть Жаркой рябины Горькую кисть. Марина Ивановна Цветаева—русская поэтесса, прозаик, переводчик, один из крупнейших русских поэтов XX века—родилась 26 сентября 1892 года в Москве. Её отец, Иван Владимирович Цветаев, филолог-классик, профессор, возглавлял кафедру истории и теории искусств Московского университета, был хранителем отделения изящных искусств и классических древностей в Московском Публичном и в Румянцевском музеях, он основал Московского музея изобразительных искусств имени А. Огромное влияние на Марину, на формирование её характера оказывала мать, Мария Александровна Цветаева урожденная Мейн. Она прекрасно рисовала, музицировала, знала четыре языка, а потому не раз ездила вместе с Иваном Владимировичем в художественные центры Европы, вела егоделовую переписку, занималась бумагами. Из дневника Марии Александровны: Четырехлетняя моя Муся ходит вокруг меня и все складывает слова в рифмы, - может быть, будет поэт? Девочка проявляла незаурядное дарование, радуя своих родственников виртуозной игрой на пианино. Зимнее время года семья проводила в Москве, лето — в городе Тарусе Калужской губернии. Ездили Цветаевы и за границу. В 1903 Цветаева училась во французском интернате в Лозанне Швейцария , осенью 1904 — весной 1905 обучалась вместе с сестрой в немецком пансионе во Фрейбурге Германия , летом 1909 одна отправилась в Париж, где слушала курс старинной французской литературы в Сорбонне. Марина Цветаева начала писать стихи в шестилетнем возрасте, причем не только на русском, но и на французском и немецком языках. В 1906-1907 написала повесть или рассказ «Четвертые», в 1906 перевела на русский язык драму французского писателя Э. Ростана «Орленок», посвященную трагической судьбе сына Наполеона ни повесть, ни перевод драмы не сохранились. В литературе ей были особенно дороги произведения Пушкина и творения немецких романтиков, переведенные Жуковским. Начало творческой деятельности Цветаевой связано с кругом московских символистов. После знакомства с и поэтом Цветаева участвует в деятельности кружков и студий при издательстве «Мусагет». В печати произведения Марины Цветаевой появились в 1910, когда она издала на собственные средства свою первую книгу стихов — «Вечерний альбом». «Вечерний альбом» был очень доброжелательно встречен критикой: новизну тона, эмоциональную достоверность книги отметилиБрюсров, Волошин, Гумилёв, Шагинян. Зимой 1910-1911 пригласил Марину Цветаеву и ее сестру Анастасию Асю провести лето 1911 в Коктебеле, где он жил. Там Цветаева познакомилась с Сергеем Яковлевичем Эфроном. В Сергее Эфроне Цветаева увидела воплощенный идеал благородства, рыцарства и вместе с тем беззащитность. Любовь к Эфрону была для нее и преклонением, и духовным союзом, и почти материнской заботой. Встречу с ним Цветаева восприняла как начало новой, взрослой жизни и как обретение счастья. В январе 1912 произошло венчание Марины Цветаевой и Сергея Эфрона. Вторая книга «Волшебный фонарь» 1912 была воспринята как относительная неудача, как повторение оригинальных черт первой книги, лишенной поэтической новизны. Сама Цветаева также чувствовала, что начинает повторяться и, выпуская новыйтретий сборник стихов,—«Из двух книг» 1913 , она очень строго отбирала тексты: из двухсот тридцати девяти стихотворений, входивших в «Вечерний альбом» и «Волшебный фонарь», были перепечатаны только сорок. На протяжении 1913-1915 совершается постепенная смена цветаевской поэтической манеры: место трогательно-уютного детского быта занимают эстетизация повседневных деталей, например, в цикле «Подруга» 1914—1915 , обращенном к поэтессе и идеальное, возвышенное изображение старины— стихотворения «Генералам двенадцатого года» 1913 , «Бабушке» 1914. Начиная с этого времени, стихотворения Цветаевой становятся более разнообразными в метрическом и ритмическом отношении; она осваивает дольник и тонический стих, отступает от принципа равноударности строк; поэтический словарь расширяется за счет включения просторечной лексики, подражания слогу народной поэзии и неологизмов. В 1915-1916 складывается индивидуальная поэтическая символика Цветаевой, ее «личная мифология». Эти особенности поэтики сохранятся и в стихотворениях Цветаевой позднейшего времени. Свойственные Цветаевой демонстративная независимость и резкое неприятие общепринятых представлений и поведенческих норм проявлялись не только в общении с другими людьми, но и в оценках и действиях, относящихся к политике. Первую мировую войну Цветаева восприняла как взрыв ненависти против дорогой с детства ее сердцу Германии. Она откликнулась на войну стихами, резко диссонировавшими с патриотическими и шовинистическими настроениями конца 1914. Вы не поймете никогда, Как можно жить одним стремленьем, Лишь жаждой воли и добра... Вы не поймете, как пылает Отвагой бранной грудь бойца, Как свято отрок умирает, Девизу верный до конца! Так не зовите их домой И не мешайте их стремленьям, — Ведь каждый из бойцов — герой! Глядит, усталая Глазами хмурыми немых окон На лица сонные, от стужи алые, Что гонят думами упорный сон. Покрыты инеем деревья черные, -- Следом таинственным забав ночных, В парче сияющей стоят минорные, Как будто мертвые среди живых. Мелькает серое пальто измятое, Фуражка с венчиком, унылый лик И руки красные, к ушам прижатые, И черный фартучек со связкой книг. Глядит, угрюмая Глазами хмурыми немых окон. Уснуть, забыться бы с отрадной думою, Что жизнь нам грезится, а это -- сон! Вы перед ними -- щепки в океане! Для них любовь -- минутный луч в тумане, Единый свет немеркнущий -- для вас. А что у вас? Вяжите крепче золотые нити И каждый миг молитвенно стелите Свою любовь, как маленький ковер! Медленно тянется барка Вниз по Оке. Несколько слов поневоле Всe повторяешь подряд. Где-то бубенчики в поле Слабо звенят. Едут ли на молотьбу? Глазки на миг заглянули В чью-то судьбу. Синяя даль между сосен, Говор и гул на гумне... И улыбается осень Нашей весне. Жизнь распахнулась, но всe же. » Моим стихам, написанным так рано, Что и не знала я, что я -- поэт, Сорвавшимся, как брызги из фонтана, Как искры из ракет, Ворвавшимся, как маленькие черти, В святилище, где сон и фимиам, Моим стихам о юности и смерти, -- Нечитанным стихам! Разбросанным в пыли по магазинам, Где их никто не брал и не берет, Моим стихам, как драгоценным винам, Настанет свой черед. Не рвусь ни к солнцу, ни к луне, ни к морю, Ни к кораблю. Не чувствую, как в этих стенах жарко, Как зелено в саду. Давно желанного и жданного подарка Не жду. Не радуют ни утро, ни трамвая Звенящий бег. Живу, не видя дня, позабывая Число и век. На, кажется, надрезанном канате Я -- маленький плясун. Я -- тень от чьей-то тени. Я -- лунатик Двух темных лун. Шаль из турецких стран Пала, как мантия. Вас передашь одной Ломаной черной линией. Холод - в весельи, зной - В Вашем унынии. Вся Ваша жизнь - озноб, И завершится - чем она? Облачный - темен - лоб Юного демона. Каждого из земных Вам заиграть - безделица! И безоружный стих В сердце нам целится. В утренний сонный час, - Кажется, четверть пятого, - Я полюбила Вас, Анна Ахматова. И все записки, и все цветы, Которых хранить невмочь... Последняя рифма моя - и ты, Последняя моя ночь! День был субботний: Иоанн Богослов. Мне и доныне Хочется грызть Жаркой рябины Горькую кисть. Начало творческой деятельности Марина Ивановна Цветаева—русская поэтесса, прозаик, переводчик, один из крупнейших русских поэтов XX века—родилась 26 сентября 1892 года в Москве. Её отец, Иван Владимирович Цветаев, филолог-классик, профессор, возглавлял кафедру истории и теории искусств Московского университета, был хранителем отделения изящных искусств и классических древностей в Московском Публичном и в Румянцевском музеях, он основал Московского музея изобразительных искусств имени А. Огромное влияние на Марину, на формирование её характера оказывала мать, Мария Александровна Цветаева урожденная Мейн. Она прекрасно рисовала, музицировала, знала четыре языка, а потому не раз ездила вместе с Иваном Владимировичем в художественные центры Европы, вела егоделовую переписку, занималась бумагами. Из дневника Марии Александровны: Четырехлетняя моя Муся ходит вокруг меня и все складывает слова в рифмы, - может быть, будет поэт? Девочка проявляла незаурядное дарование, радуя своих родственников виртуозной игрой на пианино. Зимнее время года семья проводила в Москве, лето — в городе Тарусе Калужской губернии. Ездили Цветаевы и за границу. В 1903 Цветаева училась во французском интернате в Лозанне Швейцария , осенью 1904 — весной 1905 обучалась вместе с сестрой в немецком пансионе во Фрейбурге Германия , летом 1909 одна отправилась в Париж, где слушала курс старинной французской литературы в Сорбонне. Марина Цветаева начала писать стихи в шестилетнем возрасте, причем не только на русском, но и на французском и немецком языках. В 1906-1907 написала повесть или рассказ «Четвертые», в 1906 перевела на русский язык драму французского писателя Э. Ростана «Орленок», посвященную трагической судьбе сына Наполеона ни повесть, ни перевод драмы не сохранились. В литературе ей были особенно дороги произведения Пушкина и творения немецких романтиков, переведенные Жуковским. Начало творческой деятельности Цветаевой связано с кругом московских символистов. После знакомства с и поэтом Цветаева участвует в деятельности кружков и студий при издательстве «Мусагет». В печати произведения Марины Цветаевой появились в 1910, когда она издала на собственные средства свою первую книгу стихов — «Вечерний альбом». «Вечерний альбом» был очень доброжелательно встречен критикой: новизну тона, эмоциональную достоверность книги отметилиБрюсров, Волошин, Гумилёв, Шагинян. Зимой 1910-1911 пригласил Марину Цветаеву и ее сестру Анастасию Асю провести лето 1911 в Коктебеле, где он жил. Там Цветаева познакомилась с Сергеем Яковлевичем Эфроном. В Сергее Эфроне Цветаева увидела воплощенный идеал благородства, рыцарства и вместе с тем беззащитность. Любовь к Эфрону была для нее и преклонением, и духовным союзом, и почти материнской заботой. Встречу с ним Цветаева восприняла как начало новой, взрослой жизни и как обретение счастья. В январе 1912 произошло венчание Марины Цветаевой и Сергея Эфрона. Вторая книга «Волшебный фонарь» 1912 была воспринята как относительная неудача, как повторение оригинальных черт первой книги, лишенной поэтической новизны. Сама Цветаева также чувствовала, что начинает повторяться и, выпуская новыйтретий сборник стихов,—«Из двух книг» 1913 , она очень строго отбирала тексты: из двухсот тридцати девяти стихотворений, входивших в «Вечерний альбом» и «Волшебный фонарь», были перепечатаны только сорок. На протяжении 1913-1915 совершается постепенная смена цветаевской поэтической манеры: место трогательно-уютного детского быта занимают эстетизация повседневных деталей, например, в цикле «Подруга» 1914—1915 , обращенном к поэтессе и идеальное, возвышенное изображение старины— стихотворения «Генералам двенадцатого года» 1913 , «Бабушке» 1914. Начиная с этого времени, стихотворения Цветаевой становятся более разнообразными в метрическом и ритмическом отношении; она осваивает дольник и тонический стих, отступает от принципа равноударности строк; поэтический словарь расширяется за счет включения просторечной лексики, подражания слогу народной поэзии и неологизмов. В 1915-1916 складывается индивидуальная поэтическая символика Цветаевой, ее «личная мифология». Эти особенности поэтики сохранятся и в стихотворениях Цветаевой позднейшего времени. Свойственные Цветаевой демонстративная независимость и резкое неприятие общепринятых представлений и поведенческих норм проявлялись не только в общении с другими людьми, но и в оценках и действиях, относящихся к политике. Первую мировую войну Цветаева восприняла как взрыв ненависти против дорогой с детства ее сердцу Германии. Она откликнулась на войну стихами, резко диссонировавшими с патриотическими и шовинистическими настроениями конца 1914. Вы не поймете никогда, Как можно жить одним стремленьем, Лишь жаждой воли и добра... Вы не поймете, как пылает Отвагой бранной грудь бойца, Как свято отрок умирает, Девизу верный до конца! Так не зовите их домой И не мешайте их стремленьям, — Ведь каждый из бойцов — герой! Глядит, усталая Глазами хмурыми немых окон На лица сонные, от стужи алые, Что гонят думами упорный сон. Покрыты инеем деревья черные, -- Следом таинственным забав ночных, В парче сияющей стоят минорные, Как будто мертвые среди живых. Мелькает серое пальто измятое, Фуражка с венчиком, унылый лик И руки красные, к ушам прижатые, И черный фартучек со связкой книг. Глядит, угрюмая Глазами хмурыми немых окон. Уснуть, забыться бы с отрадной думою, Что жизнь нам грезится, а это -- сон! Вы перед ними -- щепки в океане! Для них любовь -- минутный луч в тумане, Единый свет немеркнущий -- для вас. А что у вас? Вяжите крепче золотые нити И каждый миг молитвенно стелите Свою любовь, как маленький ковер! Медленно тянется барка Вниз по Оке. Несколько слов поневоле Всe повторяешь подряд. Где-то бубенчики в поле Слабо звенят. Едут ли на молотьбу? Глазки на миг заглянули В чью-то судьбу. Синяя даль между сосен, Говор и гул на гумне... И улыбается осень Нашей весне. Жизнь распахнулась, но всe же. » Моим стихам, написанным так рано, Что и не знала я, что я -- поэт, Сорвавшимся, как брызги из фонтана, Как искры из ракет, Ворвавшимся, как маленькие черти, В святилище, где сон и фимиам, Моим стихам о юности и смерти, -- Нечитанным стихам! Разбросанным в пыли по магазинам, Где их никто не брал и не берет, Моим стихам, как драгоценным винам, Настанет свой черед. Не рвусь ни к солнцу, ни к луне, ни к морю, Ни к кораблю. Не чувствую, как в этих стенах жарко, Как зелено в саду. Давно желанного и жданного подарка Не жду. Не радуют ни утро, ни трамвая Звенящий бег. Живу, не видя дня, позабывая Число и век. На, кажется, надрезанном канате Я -- маленький плясун. Я -- тень от чьей-то тени. Я -- лунатик Двух темных лун. Шаль из турецких стран Пала, как мантия. Вас передашь одной Ломаной черной линией. Холод - в весельи, зной - В Вашем унынии. Вся Ваша жизнь - озноб, И завершится - чем она? Облачный - темен - лоб Юного демона. Каждого из земных Вам заиграть - безделица! И безоружный стих В сердце нам целится. В утренний сонный час, - Кажется, четверть пятого, - Я полюбила Вас, Анна Ахматова. И все записки, и все цветы, Которых хранить невмочь... Последняя рифма моя - и ты, Последняя моя ночь! Хотелось быть восторженным поэтом И не ходить дорогами страны, Где кровью было залито, полито Не только преддорожье у тюрьмы...